Административное здание на Нижней Красносельской улице
Проектная организация: Мастерская Асадова
наше мнение мнение архитектора мнение критики ваше мнение
Административное здание на Нижней Красносельской. Фото: Владислав Ефимов


Административное здание на Нижней Красносельской улице
Административное здание на Нижней Красносельской

Административное здание на Нижней Красносельской улице

Административное здание на Нижней Красносельской улице





Административное здание (реконструкция с надстройкой и пристройкой)
Адрес: Нижняя Красносельская улица, д. 5, корп. 6
Проектная организация: мастерская № 19 «Моспроекта-2»
Архитекторы: Александр Асадов, Алексей Частнов
Инженер: Александр Небытов
Заказчик: «Сибнефтегаз»
Подрядчик: ООО «Норд»
Проектирование и строительство: 1994 -1997

наше мнение

Если фамилия архитектора Филиппова будит в нас кондитерские ассоциации, то фамилия Асадова - поэтические. Помните некрасивую девочку, которую мальчик еще дразнил «тетей колбою», а она-то на самом деле была белая и пушистая. Архитектура Асадова Александра с легкостью откликается на эту «рифму». Никакой общедоступной красоты, как у Филиппова, здесь нет. Асадовские сооружения будируют, шокируют, фрустрируют. Формы торчат, висят, кренятся, взлетают и падают. Не таятся как филипповские, а активно прошибают среду своими дерзкими, рваными, жесткими линиями.

С другой стороны, почти все его ранние постройки это реконструкции. Новые формы нарастают на старых объемах - но прежнее не становится грустной «аппликацией», как это принято в Москве. Оно начинает совершенно новую жизнь, будучи подчеркнуто и выделено. Асадовский деконструктивизм оригинален именно тем, как он взаимодействует со старым городом. И каждый стих гоня сквозь прозу, вывихивая каждую строку, привил-таки дерридианства розу к московскому дичку: недаром напротив реконструированной Асадовым школы во Вспольном переулке стоит бюстик Мичурина.

Идеи деконструкции, которые получают воплощение в архитектуре Захи Хадид или Питера Эйзенмана, у Асадова наличествуют в порядке культпросвета, здесь на них ничто и никто не откликается. Асадова «не интересует версия разъятого алогичного мира, сознание в пост-сознательном состоянии, которое вдохновляет архитектуру деконструкции в ее первоистоках - писали Андрей Кафтанов и Григорий Ревзин. - Ничего разрушать и разрывать он не собирается. Ему нравится форма как таковая. В результате возникает феномен эстетизированной деконструкции. Когда в каждом разрыве плоти нужно видеть не неприятность самого факта разрыва, а красоту его линии. Что в принципе парадоксально: деконструкция, вместо того, чтобы деконструировать эстетику, ее утверждает».

В отличие от западных зодчих, Асадов трогательно контекстуален: радикальные формы ломбарда на Большой Спасской продиктованы одним-единственным странным разворотом существовавшего карниза, безумный рисунок мансарды в Хлебном переулке отталкивался от изначального модерна, а офисное здание на Нижней Красносельской - вообще гимн всем без исключения «вводным».

Уже сам по себе экстравагантный технократический образ здания - не что иное, как «ответ» на проходящие мимо железнодорожные пути. «Соседство с железной дорогой, пакгаузами, складскими сооружениями, - рассказывал один из авторов здания, - подталкивало нас к современной трактовке здания». Тут есть, конечно, некоторое лукавство: едва ли поезд можно считать ярким символом современности, чай, не аэроплан. Но это характерная примета исторической ситуации: только такими аргументами и можно было прошибить Управление охраны памятников, стоявшее в те годы насмерть против всего архитектурно необычного. Скорее, уж это отсылка к очаровательным краснокирпичным башенкам, в изобилии украшавшим трассу Московской кольцевой железной дороги.

В той же степени условными можно считать и ссылки на мощный дом в стиле ар деко на Краснопрудной улице (архитектор Игорь Рожин), «продиктовавший» де ритм квадратных окон на угловых башнях. Дом, конечно, прекрасный, но работает он все-таки на главную улицу, а здесь – так, задворки. Но именно из этих заигрываний с контекстом (или с Охраной памятников, не важно) рождается оригинальный вариант московского деконструктивизма. Когда объектом деконструкции становятся не философские категории, а образ города как такового. Да, он застроен неоднородно, неплотно и порой неряшливо. Но это не повод сломать его и построить заново. Это повод аккуратно разгрести мусор и собрать то, что есть, фиксируя разрывы и пунктиром обозначая связи.

Асадов честно реставрирует существующий дом: берет в наличники окна, прочерчивает карнизы, красит фасады «под кирпич». Вот оно, то, «что было» - в своем максимально выраженном виде. А вот то, что будет - но это не просто четко разведенное старое и новое, как принято в грамотной реконструкции. Это довольно нервное новое, которое не может быть чистой и спокойной надстройкой - потому что старое уж больно хрупко (не в физическом смысле, а в метафорическом). Поэтому и новый объем, едва начавшись, начинает крениться, отвисать, держась хрупкими стальными тросами, а ко входу и вовсе теряет массу, превращаясь в перголу. Эта пергола, закрепленная на пучке металлических стеблей, - самое красивое и самое бессмысленное, что есть в здании. Конечно, по логике освоения полезных площадей на этом месте мог бы быть полноценный новый объем. Но он бы закрыл старый... Который, правда, при этом никакой особой ценности не имеет, но это вопрос вкуса... И именно эту трогательно-абсурдную ситуацию конструкция и обнажает.

Или вот стеклянная башня с лестницей на восточном углу. Прием абсолютно банальный, но и он становится метафорой. Лестница, конечно, эвакуационная: в здании есть два лифта. То есть, это вещь, даже не вполне утилитарная, а, скорее, номинально обязательная. Но, мало того, что она, как музейный экспонат, заключена в сверкающую витрину, так она еще и на пару метров выше необходимой высоты. И на этом парадоксальном контрасте необходимости-репрезентативности она становится абсолютно метафизической «лестницей в небо». Это как бы прочерченный след той возможности, которая оказывается невозможной (дом мог быть и выше, и шире, и вообще здесь могло бы быть совершенно новое здание) - но при этом из необходимого и достаточного выжато в три раза больше.

Похожая история - с остекленными верхними этажами. Типология вроде бы традиционная: наверху виды лучше, поэтому сплошное остекление. Но смотреть, по правде говоря, особо не на что: железная дорога (при всей философичности темы) - зрелище в наших краях, скорее, печальное. Поэтому, вместо того, чтобы распахивать панорамы во всю ширь, окна изрядно затенены сильно выступающим козырьком. То есть, на каждом шагу мы видим осознание того, как должно бы быть - и понимание, что этого быть не может. Когда эта ситуация облекается в изящную форму, это и есть русский деконструктивизм.

Николай Малинин

мнение архитектора

президент предприятия «Сибнефтегаз» Николай Дроздов:

Здание, где размещались складские помещения фабрики «Луч», было наполовину разрушено, однако конструктивная основа находилась в приличном состоянии. Авторская концепция предполагала столкновение двух начал: старой складской архитектуры, несколько тяжеловесной, где-то наивной (арочки, наличники, белокаменные декоративные включения) и современной, из стекла и хромированного металла - что-то вроде хай-тека, проговоренного на российский лад. В нашем распоряжении находился достаточно ограниченный выбор импортных материалов, использованных точно «по месту», как, например, подвесные потолки и светильники, или ковролин, заведенный в том числе и на вертикальные поверхности. Эти материалы и определяют качество деталей - к сожалению, отнюдь не всех.

архитектор Александр Асадов:

Этот дом задумывался не совсем таким, какой он есть сейчас. Задача была пристроить к историческому дому вестибюль и надстроить на два этажа кровлю. Но когда мы увидели, что нужна точка опоры, нашли одно место среди подземных сетей, на которое можно было опереться. Вся эта пристройка держится на четырех колоннах по периметру и одной колонне в середине, которая держала всю эту пристройку, и невозможно было эту колонну не показать. И появился прозрачный карниз. Это все не функционально, оно выросло в процессе проектирования, это был процесс роста и учета внешних импульсов. Мы поняли, что надо вслушиваться в среду, чувствовать, что она говорит, и отвечать на каждый ее импульс.

архитектор Алексей Частнов:

Чувство легкости всего здания достигается использованием в его мансардной части наклонного витража и ферм с затяжками, выявленными на фасаде в виде тонких струн. Тому же служит взлетающий над входом двенадцатиметровый стеклянный козырек, не имеющий опор. Нам необходимо было нейтрализовать ощущение затесненности старого здания. Поэтому сразу за вестибюлем посетителя ожидает трехсветное пространство, перетекающее в кассовый и операционный залы. В перекрытии четвертого этажа устроен зеркальный потолок, создающий иллюзию еще большей просторности. Аналогичный эффект связан с применением стеклянных перегородок. То же ощущение соверменного ритма жизни достигается посредством устройства пары лифтовых шахт, выполненных из прозрачного стекла, сквозь которое видны контуры старого здания и движущаяся кабина лифта. Отечественный подрядчик едва ли не безупречно выполнил малярные и штукатурные работы, чего нельзя сказать о монтаже металлоконструкций. Хай-тек в российских условиях норовит эволюционировать в лоу-тек - правда, это ему все реже удается...

 "Архитектурный вестник», 1996, № 3 (29).

Страничка дома на сайте мастерской:
http://asadov.ru/!buildings-rus.htm

мнение критики

Николай Дроздов. Хай-тек с российским прононсом? «Архитектурный вестник», 1996, № 3 (29).
Андрей Кафтанов. Фактор контекста: два здания Александра Асадова. «Проект Россия», № 3.
Андрей Кафтанов, Григорий Ревзин. Архитектура Асадова: современный стиль по-московски. «Проект Россия», № 11.
Григорий Ревзин. Архитектор Асадов взрывает Москву. «Коммерсант», 16 декабря 1998.
Николай Малинин. Деконструктивизм по-московски. Выставка Александра Асадова в Доме архитектора. «Независимая Газета», 18 декабря 1998.
Андрей Иконников. Архитектура хх века. Том 2. - М., «Прогресс-Традиция», 2002. Стр. 622.
Николай Малинин. Господин де`Конструктор. Интервью с Александром Асадовым. «Штаб-квартира», 2004, № 10

ваше мнение