Адрес: Космодамианская набережная, 52
Архитекторы: Юрий Гнедовский, Владилен Красильников, Дмитрий Солопов, Маргарита Гаврилова, Сергей Гнедовский
Инженеры: С. Белов, С. Сыроежкина
Подрядчик: ZKA (Турция)
1998 - 2005 

наше мнение

В конце ХХ века главным жанром архитектурного самовыражения был музей. В начале ХХI века в борьбу вступила музыка. Каждый более или менее приличный город считает своим долгом обзавестись оперой, на худой конце – концертным залом. И чем радикальнее они будут выглядеть, тем лучше. Снаружи непременно металл, внутри – дерево, а в смысле плана – обязательно трансформер. И каждый город заявляет, что именно в его залах самая лучшая акустика в мире. А лауреатом Притцкеровской премии 2003 года становится Йорн Утцон – за оперный театр в Сиднее, построенный еще тридцать лет назад!

Тот театр стал завышенной планкой для жанра, подобраться к которой стало возможно лишь сегодня, с новыми технологиями. Хотя нельзя не вспомнить и филармонию Ханса Шаруна в Берлине – одну из самых сложных и самых прекрасных построек ХХ века. И кажется, именно ей вторит Фрэнк Гери – в здании концертного зала Уолта Диснея в Лос-Анджелесе: фирменный цветок автора Гуггенхайма, только уже из нержавейки. Более сдержан по части форм Ренцо Пиано, но его Parco della Musica в Риме берет композицией: три объема (мал мала меньше) похожи на зверьков в алюминиевых панцирях, приникших к водопою, в роли которого выступает открытый амфитеатр. Эффектную «кривулю» строит в голландской Бреде Эрик ван Эгерат: медный панцирь на пористом бетоне, двухслойная оболочка дает невероятный акустический эффект (Эгерат сильно возмутился, когда увидел, что в списке музыкальных шедевров журнала «Штаб-квартира» Бреда идет лишь третьим номером). Очередного ископаемого монстра изваял на Тенерифе Сантьяго Калатрава: крыши нет, но есть три крыла, которые служат ревербераторами. Говорят, не слышно даже, как океан шумит. На берегу другого моря построил Королевскую оперу Хенинг Ларсен: гигантский козырек улетает на 32 метра, здание стало главной архдостопримечательностью Копенгагена. И даже в ледяной Гренландии есть место эффектным экспериментам: треугольник в плане, культурный центр Нуук-Катуак облицован дервом, стеклом и черным бетоном. На фоне сугробов выглядит фантастически! Постарались шведы Шмидт, Хаммер и Лассен, чей проект был выбран из 226 участников конкурса.

Москва тоже не остает от мировой моды: на Красных Холмах построен Дом музыки. Он моментально стал важным культурным центром, а само здание получило на фестивале «Зодчество» главный приз - «Хрустального Дедала». Его автор - Юрий Гнедовский, ранее известный как архитектор театра на Таганке, а в последнее время - как президент Союза архитекторов России. Дом вроде бы как оригинальный: круглый, стеклянный, с намеками на хай-тек. Но в народе его почему-то прозвали «скороваркой». Возможно, потому что его помпезность слишком уж отдает брежневщиной, а какого-то по-настоящему живого архитектурного качества в нем не наблюдается.

…Сначала Дом музыки собирались строить на Кудринской площади. Но потом на этом месте построили бизнес-центр «Новинский». Причем, сделал это не только тот же архитектор, который собирался строить Дом музыки (Михаил Посохин), но почти по тому же проекту. В этом абсурде есть нечто позитивное. Все-таки доминирует над площадью высотное здание, и если уж первый проект делался как рифма к нему (арки, колонны, башенки), то почему не сохранить эту контекстуальность при перемене функции?

Странно другое: у нынешнего здания Дома музыки – иное место, иные авторы, иная эпоха, а вся та декоративность перекочевала и сюда. При том, что вроде бы дом совсем другой: тот был прямоугольный, этот – круглый, тот – гранитный, этот – стеклянный, тот выглядел откровенным архаизмом, этот рядится в современность. Но роднит их подход. В результате которого про тот дом сказали бы «помпезный», а про этот говорят: «пафосный».

Два этих слова обозначают примерно одно и то же, но принадлежат разным эпохам. Первое – эпохе, когда общественное доминировало над частным, второе – когда все стало наоборот. Но если в первом случае государство знало, как выразить свою крутизну, то сейчас оно в растерянности. Зато это прекрасно знает частный человек. Он знает, что стекло и железо это круто, ему набили оскомину прямоугольные стены, он любит дерево и виды. Все это есть в Доме музыки, и оттого он кажется вывернутым наизнанку и сильно увеличенным в масштабе частным интерьером.

Другое дело, что выражать частному заказчику – помимо своей крутизны – как правило, нечего. Поэтому все интерьеры похожи как две капли мартини, а одного номера журнала «Салон»  достаточно, чтобы понять всё про последние 10 лет. Дому же музыки надо выразить многое: что Москва по-прежнему остается мировой культурной столицей, что в ней по-прежнему очень любят музыку, и что государство – несмотря на всю сложность экономической ситуации – готово жертвовать на алтарь прекрасного.

Но беда в том, что все это не так. И Москва уже давно не центр мировой культуры, и музыку тут больше любят типа «шансон», и государство только делает вид, что тратится на культуру. И как в частном интерьере потуги хозяина изобразить из себя то, чем он не является, оборачиваются комичным сплетением хай-тека и рюшечек (ковров, антиквариата), так и тут все это вылезает наружу.

Да, план здания кажется необычным – но лишь на фоне московской коробчатости. Круглые сооружения для массовых зрелищ строят со времен Колизея, а на фоне вышеперечисленных оперных зданий это выглядит как архаизм. Да, здесь есть попытка одеть круглую форму в новые меха – в стекло и сталь, но, достигая прозрачности, авторы теряют другую важную составляющую хай-тека – легкость. За счет грубых ветвистых колонн и тяжелого купола, буквально нахлобученного на здание, оно становится кургузым и нелепым. Да, первая «матерьяльная» очередь РКЦ вроде бы оттеняет сверкание Дома музыки – но это лишь контраст разных материалов. А с точки зрения композиции разные объемы просто поставлены рядом. Да, изнутри приятно посмотреть на город, но назад лучше не оборачиваться: гротескные перила на фоне дорогой отделки, страшное количество ступенек и перепадов в самом густонаселенном пространстве – главном холее, и куча чисто строительной халтуры… А акустика – да, хорошая.

Николай Малинин. МУЗЫКАЛЬНАЯ АРХИТЕКТУРА. «Штаб-квартира», 2003, № 12-01 (16-17)

мнение архитектора

 

мнение критики

Григорий Ревзин:

В Москве закончился фестиваль "Зодчество". Фестиваль прошел в соответствии с намеченными планами. Главный приз фестиваля Российского союза архитекторов "Хрустальный Дедал" достался председателю Российского союза архитекторов Юрию Петровичу Гнедовскому за Дом музыки в комплексе "Красные холмы". На торжественной церемонии вручения участники и гости фестиваля встретили это решение бурными аплодисментами.
К факту получения Юрием Петровичем премии за его Дом музыки все относились однозначно положительно. Я, признаться, испытывая чрезвычайную неловкость от присутствия на столь парткомовском по сценарию спектакле, боялся каких-нибудь эксцессов. Пережив перестройку, как-то опасаешься, что при виде президента Союза архитекторов, идущего получать высшую национальную премию по архитектуре из рук жюри, в котором сидят два его вице, кто-нибудь из рядовых членов союза может начать кричать: "Позор! Долой!", а не знающие жизни члены молодежной секции могут, по случаю отсутствия в последнее время в продаже тухлых яиц, запустить маринованным томатом. Но ничего такого даже близко не было. "Помилуйте,-- убеждала меня одна влиятельная архитектурная дама,-- что же здесь неловкого? Он же столько трудился, организовывал этот фестиваль. Зачем же ему это делать, если он не может здесь получить премии? И где, скажите, он должен тогда их получать? Совершенно напрасно вы тут волнуетесь. Юрий Петрович давно уже шел к этой награде, он же третий раз выставляется, а ему все не давали. А теперь он наконец добился".
В общем, награда нашла героя, который ее учредил, и все с этим согласились. Если у кого и были сомнения, их развеяли силами дружественных организаций. Помимо "Хрустального Дедала" Юрий Петрович получил памятную голубую тарелку от Госстроя (ручная работа), вручала зампред Госстроя по архитектуре Элеонора Шевченко, которая так прониклась праздничным духом, что закончила свою речь теплым обращением к присутствующим: "И поверьте, любого из вас я всегда буду рада видеть в своем кабинете!" А от Москомархитектуры Гнедовскому дали диплом, и вручал его (немного не по рангу) заместитель главного архитектора Москвы Юрий Григорьев, который свою по данному поводу чиновную недостаточность (ему бы по протоколу следовало вручать диплом вице-президенту союза, а не президенту) компенсировал словами о том, что они в Москомархитектуре рассмотрели Дом музыки и "считают это событием эпохальным. Просто эпохальным". Боюсь, что сам председатель Москомархитектуры Александр Кузьмин в силу излишнего чувства юмора так проникновенно сказать бы не смог.
Что ж сказать по такому случаю об архитектуре Дома музыки, кроме того, что она эпохально прекрасна? Скажу только, что она дважды эпохально прекрасна -- от прошлой эпохи один раз и от нынешней второй. От прошлой, ельцинской, эпохи в ней наблюдается прекрасное сходство с истинно русской постройкой, в ней есть приятная основательность, приземистость пропорций. Нет в архитектуре 90-х более приземистой и основательной вещи! Комплекс "Красные холмы" и в целом решен в прекрасных формах, отдаленно напоминающих русский монастырь. А уж Дом музыки является в нем подлинной жемчужиной, чистой нотой духовности, под которую уж настраивается весь оркестр комплекса. От нынешней эпохи в ней есть высокая технологичность, все в ней такое блестящее, металлическое, и не просто металлическое, а биметаллическое, золотое и никелированное. А волнующие формы золотого скрипичного ключа наверху купола придают ей сходство с замечательными немецкими кастрюлями, которые продают у нас в хозяйственном. Я бы сказал, что эта постройка, замысленная еще в середине 90-х, а перепроектированная в начале нового тысячелетия, переводит наши поиски московской самостийности в какой-то европейский контекст -- так, будто бы московский стиль делал лорд Фостер.
Вопрос, который следовало быстро решить, когда стали объявлять результаты, заключался в том, является ли модным сегодня буквальное воспроизведение позднесоветских традиций или же тут требуются какие-то новации. Я так и не решил. Сценарий, при котором председатель Союза архитекторов организует фестиваль, сам выбирает членов жюри, сам их приглашает, сам выставляет на конкурс собственную постройку и сам же получает за нее высшую премию, выглядит советским до тонкостей. Юрий Петрович выстроил этот дом не один, а во главе большого авторского коллектива замечательных зодчих. Получая из рук собственных сотрудников высокую награду, он был тронут, смущен и горд, совсем как Леонид Ильич, получавший орден за "Малую Землю", так что никто не подкачал, все исполняли свои роли как надо. Но, надо честно признать, мнения разделились. Некоторые участники церемонии кулуарно сообщали корреспонденту Ъ, что союз устарел, не чувствует момента, что нельзя просто повторять старые брежневские рецепты, а нужен дух поиска и эксперимента. Например, на потенциальных конкурентов председателя союза в деле получения им очередной медальки стоило напустить налоговую инспекцию, а может быть, даже шикануть и пригласить Генпрокуратуру. А другие, напротив, говорили, что силовые акции в отношении конкурентов -- это вовсе не дух нового времени, а дух времени переходного, а идеал в том, чтобы все соглашались действовать в соответствии с брежневским кодексом без всякого принуждения, так что союз вовсе не устарел, а смотрит в будущее.

Григорий Ревзин. С ЧУВСТВОМ ГЛУБОКОГО САМОУДОВЛЕТВОРЕНИЯ. «Коммерсант», 23 октября 2003

Владимир Хайт:

Стало общим местом и у профессионалов, и у журналистов, и просто у приезжих говорить и писать (и думать!) о московском строительном буме последних 15 лет, об изменении и обогащении градостроительной структуры и архитектурного облика столицы. Здесь просматривается несколько поистине знаковых событий: воссоздание храма Христа Спасителя, строительство Третьего транспортного кольца, возведение пешеходных мостов через Москву-реку... В этом ряду, безусловно, важнейшим культурным и архитектурным событием для Москвы явилось открытие в декабре 2002 года, творческое, а также зрительское освоение Московского Международного Дома музыки в ансамбле Российского Культурного центра на Южной стрелке Острова.
Его светящийся цилиндрический объем, его музыкальные эмблемы стали уже важной приметой обновляющегося центра Москвы. Как представляется, особую важность имеет градостроительная роль Дома музыки. […] В последние десятилетия все более активно реализуется давняя и естественная идея развития системы-цепи архитектурных ансамблей и выразительных объектов столицы России вдоль Москвы-реки. Исторически начало этой реализации было положено строительством крепости на Кремлевском холме и затем под защитой ее стен - великокняжеских и царских дворцов и главных соборов Московского государства. На реку должен был раскрываться величественный фасад Кремлевского дворца. К тому времени на ее берегах поднялись монастыри, церкви, дворец на Воробьевых горах, Воспитательный дом, Комиссариат. В ХIХ веке архитектурную роль долины Москвы-реки усилило возведение поблизости от Кремля храма Христа Спасителя и Большого Кремлевского дворца. К реке были обращены монументальные памятники Александру II и Александру III
В советское время на Берсеневской набережной вырос комплекс жилых и общественных зданий - так называемый Дом Правительства, в Зарядье проектировалась громада Наркомтяжпрома... Особая роль набережных Москвы-реки постулировалась Генеральным планом реконструкции Москвы 1935 года. Началось строительство монументальных жилых домов. В послевоенные годы в Зарядье снова решили строить высотное административное здание. Позже появилисбь гостиница "Россия", высотный жилой дом на Котельнической набережной и гостиница "Украина", стадион в Лужниках, живописный объем здания СЭВ (ныне Мэрия Москвы), белокаменная громада Дома Правительства Российской Федерации, Центр Международной торговли и выставочный комплекс, Центральный Дом художника, высотное здание Президиума Академии наук. В 1990-е годы этот гиперансамбль интенсивно насыщался и развивался: был воссоздан храм Христа Спасителя, сооружен целый ряд административно-деловых зданий, памятник Петру I, заложен комплекс Московского делового центра "Москва-сити", построено высотное здание на противоположном берегу, через реку перекинулись транспортные и пешеходные мосты, сложился ансамбль площади Европы перед Киевским вокзалом.
Важнейшим элементом этой системы стал Российский культурный центр, возведение которого началось в 1995 году по инициативе Правительства Москвы и Министерства культуры РФ и еще продолжается. РКЦ представляет собой целый город в городе, сложную многофункциональную объемно-пространственную структуру, которая органично вписалась в сложный как по конфигурации, так и по внешним транспортным и визуальным связям участок, где еще недавно размещались в основном автохозяйства, подсобные строительные производства, базы, бараки, и в будущем должна занять почти всю его территорию.
Планировочная и силуэтная композиция Центра не повторяет, но, безусловно, навеяна принципами древней монастырской застройки и развивает их. Вдоль берега Водоотводного канала протянулась почти сплошная "стена" многоэтажных офисов и гостиниц. По концам и посередины "стены" высятся монументальные башни с ажурными шатровыми завершениями. "Стену" под разными углами прорезают внутренняя "улица" и арочные проезды, фиксирующие основные композиционные оси ансамбля, основная в функционально-смысловом отношении часть которого - общественно-зрелищная - обращена к Москве-реке. Высотным акцентом и ориентиром РКЦ призвана стать вертикаль гостиницы со сложным завершением и "шпилем" коммуникационных антенн. Территория Центра активно благоустраивается и озеленяется. Современно решены автостоянки, в основном подземные. В перспективе на пока не освобожденном участке между набережной и Краснохолмским мостом планируется построить кинокомплекс.
Доминантой ансамбля во всех отношениях, безусловно, является Дом музыки, расположенный непосредственно у центральной круглой площади Искусств Российского Культурного центра. Основной объем здания имеет, на первый взгляд, неожиданный для такого функционального назначения, но в итоге абсолютно оправданный местоположением и композиционной ролью Дома круглый план. Столь же сначала неожиданным и столь же обоснованным в реальности оказывается сплошное остекление башнеобразного цилиндра. Стеклянная оболочка не только создала необычный образ, эффектно выделяясь на фоне стенового решения остальных элементов комплекса, но и позволила осветить естественным светом вестибюли, фойе, буфеты, лестницы, переходы, открыть, особенно с верхних галерей-фойе, великолепные виды на реку и на городской ландшафт. Слушатели и зрители получили возможность в хорошую погоду выходить в антрактах на просторные легкие балконы. А в темное время суток Дом музыки - новый и мощный светящийся ориентир, визуальный фокус целого района Москвы.
Размещение ММДМ в некотором отдалении от станций метрополитена - наиболее массового вида общественного транспорта - предопределило специфику организации подходов и подъездов к нему. Главная пешеходная аллея ведет от Нижней Краснохолмской (то есть со стороны площади Павелецкого вокзала, в центре которой, по замыслу авторов проекта РКЦ, должен быть создан подземный торгово-общественный комплекс) и Зацепской улиц к площади Искусств. Комфорт подъема на площадь обеспечивают крытые остекленные галереи. После завершения строительства торгово-общественного комплекса на Павелецкой площади из него планируется проложить новую пешеходную аллею к Дому музыки - через Водоотводный канал.
Другой парадный подход к Дому музыки ведет с Космодамианской набережной под главную платформу в трехсветный пассаж, плавно огибающий малый - Камерный - зал. Из пассажа посетители попадают непосредственно в вестибюль Камерного зала и отсюда по лестницам и эскалаторам - в вестибюль Большого зала. На перспективу запланировано строительство пешеходного моста через Москву-реку, связывающего РКЦ с Краснохолмской набережной, Новоспасским монастырем и далее с территорией между Таганской площадью и Крестьянской заставой. Мостики через Водоотводный канал, ориентированные на арки в "стене" офисных зданий, открывают дополнительные подступы к Дому музыки со Шлюзовой набережной. И все же проблема пешеходной доступности комплекса остается. Частично она может быть решена устройством второго выхода из станции метро "Павелецкая-кольцевая".
Почти на всей площади, занимаемой РКЦ, активно используется подземное пространство, в основном созданное искусственно за счет падения рельефа. В частности под платформой организованы многоярусные автостоянки, благодаря чему едва ли не впервые в отечественной проектно-строительной практике посетителям предоставлена возможность попадать в помещения Дома музыки непосредственно из паркинга. Под платформой же разместились и многие функциональные зоны комплекса: зал камерной музыки на 600 мест, трансформируемый универсальный зрительный зал на 650 мест, репетиционные залы, студия звукозаписи, выставочные, административные, бытовые, технические помещения, музыкальные магазины, рестораны и так далее.
Фасад подплатформенной части оформлен в виде облицованной гранитом монументальной аркады, создавая мощный стилобат зрительно облегченному стеклянному цилиндру Большого филармонического зала на 1800 мест - главного структурообразующего помещения Московского Международного Дома музыки. Стоит отметить, что специальный концертный зал такой вместимости построен в Москве впервые. Объем цилиндра пластически расчленен и обогащен шестью треугольными в плане эркерами эвакуационных лестниц и кольцом колонн из светлосерого гранита. Дугообразные "ветви"-завершения колонн придали последним особое изящество и, так сказать, упругость, позволив увеличить пролеты между опорами. Возможно, переходные консоли-столики от рустов колонн к "ветвям" зрительно слабоваты (или излишне технологичны - как бы не убраны после сборки).
Главный вход акцентирован увеличенным пролетом между наружными колоннами, укрупненными рамами-порталами, эмблемой из переплетенных букв ММДМ, конической люстрой под козырьком, приводящей на память светильники ампирных образцов, а также напоминающими органные трубы высокими пилонами из нержавеющей стали.
Архитектурно-декоративное решение интерьеров ключевых помещений Дома музыки (филармонический зал, фойе, переходы) исключительно сдержанное и чистое - в них практически отсутствуют украшающие или обогащающие детали. Подобная стерильность в целом не характерна для зрелищных зданий, но авторы исходили из предположения, что реально интерьеры будут восприниматься только заполненными празднично принаряженной и оживленной публикой - таким вот образом украшенными и обогащенными.
Почти весь объем входного уровня занимает основное фойе. Главная его ось направлена от входа через своеобразную центральную платформу - зону ожиданий и встреч - и через пониженную зону зимнего сада на свет, на городское пространство: Москву-реку, Новоспасский монастырь, мост. С центральной платформы, как бы оттолкнувшись от дуги гардероба, вверх ведет широкая торжественная лестница, заставляющая вспомнить хотя бы шехтелевскую лестницу в особняке Рябушинского и вносящая очень важный пластический акцент в общую композицию интерьера. Ему отвечают мягкие кривые парапетов, уходящие в перспективу кольцевые плоскости потолка, декоративные малые формы: фонтан "Чаша", святящиеся шары торшеров, подобная ладье люстра (художники С. Горяев и М. Красильникова).
Входы на верхние ярусы Большого зала предусмотрены с уровней кольцевых в плане кулуаров между стенами зала и стеклянными наружными стенами. Зрители поднимаются по эскалаторами. Интерьер фойе на уровне партера декорирован галереей портретов выдающихся российских композиторов ХХ века кисти Д. Жилинского, "архитектурно" заключенных в арочные ниши-рамы.
Фойе всех трех залов ММДМ, как и эти последние, пространственно и декоративно решены совершенно по-разному. Стена кулуара Универсального зала представляет собой деревянное резное панно, как бы собранное из дек (скульптор А. Красулин). Помещение буфета в трехярусном светлом фойе Камерного зала центрировано монументальным столом, опора которого в виде ширмы выполнена в технике флорентийской мозаики в теплых (охристых, красных, коричневых) тонах.
Вообще оформление интерьеров Дома музыки, богатое и разнообразное, заслуживает специального анализа.
Универсальный (театральный) зал задуман наиболее лаконичным и техногенным. Прежде всего предусмотрено его многоцелевое использование с возможностью изменения вместимости (от 420 до 650 мест) и трансформации сцены. Решетчатый металлический потолок дополняет целая батарея прожекторов и софитов. Универсальность подчеркнута и приглушенно-холодным цветовым решением - синими, серыми, фиолетовыми тонами обивки и занавеса.
С этим демонстративно современным решением контрастирует классичность оформления зала камерной музыки, призванная создать у слушателей соответствующую настроенность. Периметр (закругленная трапеция) образуется рядом колонн (в торце - полуколонн), поддерживающих полукольцо лож верхнего яруса - их закругленные рельефные барьеры усиливают впечатление традиционности. Сложный потолок - с заглубленным центральным плафоном (художники М. Красильникова и Г. Петрова) и с полусферической хрустальной люстрой, как бы стягивающей пространство зала, цветовое решение которого также отсылает к традиции: светлые колонны и ограждения лоджий, деревянный козырек над эстрадой, темнозеленые кресла и ковровое покрытие, темнокрасные стены лож и обивка парапетов.
Большой филармонический зал в соответствии с нынешними тенденциями - круглый в плане, что обеспечивает наилучшие условия зрительского и слухового восприятия. Такая форма приобрела популярность после строительства знаменитого здания Берлинской филармонии, и все же представляется, что для концертного зала она не вполне органична. В Филармоническом зале Дома музыки преобладающая часть мест вполне обоснованно расположена перед эстрадой, а не по бокам.
Сегодняшние акустические требования к помещению для исполнения и слушания симфонической музыки чрезвычайно жестки. Именно они во многом предопределили архитектурные формы и отделку зала. К расчетам и конструированию его акустики были привлечены специалисты из НИИ строительной физики РААСН. Купольное покрытие расчленено на радиально расположенные кессоны, препятствующие фокусировке звуковых колебаний. Важнейшую роль в обеспечении акустического комфорта играет огромный выпуклый козырек над эстрадой. На первый взгляд он кажется грузным, но на самом деле в соотношении с другими элементами является композиционным центром - вместе с изящно прорисованными плоскостями стены за эстрадой (часть ее скоро займут трубы большого органа). Существенную роль - как акустическую, так и декоративную - играет обшивка всех стен, барьеров, козырька сибирской лиственницей.
Не вдаваясь в дальнейшие подробности, что заняло бы слишком много места, подведем главный итог. Градостроительное, функционально-пространственное, декоративное решение Московского Международного Дома музыки в составе Российского Культурного центра свидетельствует о высоком профессионализме и культуре авторов проекта и мастерстве исполнителей. Успеху дела способствовала повседневная помощь и поддержка Правительства Москвы, Министерства культуры России, а также активное консультативное участие народного артиста СССР Владимира Спивакова. Здание получило высшую профессиональную награду - Хрустальный Дедал - на ХI Международном фестивале "Зодчество-2003", его высоко оценили члены бюро Совета Международного Союза архитекторов. Так что есть все основания поздравить авторов проекта - членов товарищества театральных архитекторов Ю. Гнедовского, В. Красильникова, Д. Солопова, М. Гаврилову, С. Гнедовского, инженеров С. Белова, И. Кузнецову, акустика Ширшедского, строителей турецкой фирмы ЖКА (руководитель работ Гюрсель Йылмаз), художников, всех участников этой громадной работы с подлинным творческим и техническим достижением.

Владимир Хайт. МОСКОВСКИЙ МЕЖДУНАРОДНЫЙ ДОМ МУЗЫКИ. «Архитектура и строительство Москвы», 2004, № 1
Полная версия текста:
http://asm.rusk.ru/04/asm1/asm1_5.htm