Здание «Инфобанка» на проспекте Вернадского
Проектная организация: Мастерская Бавыкина
наше мнение мнение архитектора мнение критики ваше мнение
Здание «Инфобанка» на проспекте Вернадского. Фото: Юрий Пальмин

Здание «Инфобанка» на проспекте Вернадского. Фото: Николай Малинин
Здание «Инфобанка» на проспекте Вернадского. Проект
Здание «Инфобанка» на проспекте Вернадского. Фото: Николай Малинин
Здание «Инфобанка» на проспекте Вернадского
Здание «Инфобанка» на проспекте Вернадского. Фото: Николай Малинин
Здание «Инфобанка» на проспекте Вернадского
Здание «Инфобанка» на проспекте Вернадского
Здание «Инфобанка» на проспекте Вернадского. Фото: Юрий Пальмин

адрес: проспект Вернадского, 87, стр. 2
проектная организация: «Мастерская Бавыкина»
архитекторы: Алексей Бавыкин, Сергей Суетин, Сергей Бавыкин, Людмила Севастьянова
инженер: Алексей Кокошкин
конструктор: Людмила Ивановская
заказчик: «Инфобанк»
подрядчик: АОЗТ «Стройкомплекс»
1994 – 1997

наше мнение

В те почти сказочные времена, когда на свете еще жили веселые трубадуры и прекрасные принцессы, занудные короли и гениальные сыщики, когда строительство в Москве еще только начиналось, когда мнилось, что старую Москву спасут, а новую построят где-нибудь рядом, да так, как вам и не снилось, когда казалось, что все великие «бумажники» вот-вот переведут все свои фантазии в камень, один из них, Алексей Бавыкин, начал проектирование «Инфобанка».

Перестройка кончилась, но стройка только начиналась, поэтому на нее лег отблеск романтических настроений конца 80-х. Первые реализации ярко обозначили индивидуальные устремления лидеров. Асадов сделал деконструктивизм на Красносельской, Филиппов - классику на Садовом, Хазанов - хай-тек на Волгоградке, Боков - постмодернизм на Саввинской набережной. И совершенно логично было, что Бавыкин выдал экспрессивный рационализм на проспекте Вернадского.

Казалось, что это только начало. Что сейчас они развернутся и превратят Москву в сплошной архитектурный шедевр. Что мы догоним и перегоним, и не только по мясу и молоку, но и по стеклу и железу. Но не прошло и пяти лет, как все скуксилось, скурвилось, скукожилось... Все стали строить одинаково - так, как хочет заказчик. А разговоры о стиле стали вызывать у архитекторов рвотный рефлекс. «Я не берусь определить стиль здания на улице Пилюгина. - говорил в 2002 году Бавыкин о своем первом жилом доме. - Да и дело не в этом. Дом ведь хорошо смотрится? Вот видите! Я могу назвать его красивым домом, от этого ведь никому хуже не станет, и квартиры люди не передумают там покупать».

Да, конечно, дом на улице Пилюгина хорош, это редкий среди элитного жилья образец оригинальной архитектуры, недаром он выдвигался на Госпремию (а своим силуэтом и планом он даже близкий родственник «Инфобанка»). Но именно на фоне этой качественной коммерческой архитектуры «Инфобанк» выглядит как что-то совсем другое, как романтический пролог к несостоявшемуся празднику. Как первая звездочка отмененного звездопада. Он и формой своей - осколок. А при всем разнообразии деталей и стилей, большинство строящихся в Москве зданий в основе своей представляют все-таки коробки. Тут же - необычный объем, в плане имеющий что-то вроде полудольки яблока. Похож он и на корабль, и на подводную лодку, и много на что еще - но ни на что конкретно. И этой образной автономией он абсолютно уникален.
Однако, когда критика радостно провозгласила зарождение «неоконструктивизма» и объявила «Инфобанк» его ярчайшим представителем, Бавыкин возмутился. Но дело было вовсе не в нелюбви архитекторов к ярлыкам и идиосинкразии к разговорам о стиле. Как раз наоборот. Возмущение Бавыкина имеет весьма любопытную генеалогию. Дело в том, что учился он у Михаила Туркуса - сподвижника Николая Ладовского по рационализму. Построил Туркус (как и Ладовский) немного, но, может быть, именно поэтому принципы свои пронес через всю жизнь и сумел заразить ими учеников. И Бавыкин, конечно, не мог не уловить того поверхностного восторга перед наследием 20-х годов, когда все валится в кучу и все превращается в моду. При том, что в реальности все было куда сложнее и драматичнее.

С высоты минувших лет конструктивизм и рационализм кажутся близнецами-братьями (и кто из них более матери-истории ценен, знает только Селим Омарович Хан-Магомедов). А учитывая то, что рационалисты не реализовали ни один из своих манифестов («Красные Ворота» и «Лубянка» Ладовского да пара домов, шлюзы и тоннели Кринского – это, увы, совсем не то, с чем они хотели бы остаться в истории), их программа кажется сегодня не более чем легким теоретическим ответвлением (впрочем, и тогда конструктивисты считали их оторванными от практики теоретиками). Но это совсем не так.

Рационализм в отличие от конструктивизма не ставил во главу угла стиль, был в меньшей степени повязан с поисками художников-авангардистов (в большей - с профессиональной традицией), основной же категорией архитектуры полагал не форму, а пространство. А основным жанром представления, соответственно, не чертеж, а макет. «Пространство, а не камень - материал архитектуры»: вот главный завет Ладовского. «Это заявление оказалось для всех неожиданным, - вовремя поясняет мемуарист, - так как до этого студенты были уверены, что основа архитектуры это стены, окна и двери»…

Эти разногласия кажутся сегодня спором о том, с какой стороны разбивать яйцо. Но это если читать о них в книгах. А если слушать свидетеля, то за всеми этими тонкостями вставал такой накал страстей, такая грызня… Рационалисты отказались участвовать в конкурсе на Дворец Советов, потом в выставке в честь 10-летия революции, их не пускали на страницы журнала «Современная архитектура», им так и не дали ничего толком построить… То есть, при том, что обе партии были за новую архитектуру, их борьба была очень жесткой, и рационалисты ее проиграли. Не в последнюю очередь потому, что их идеи посягали на нечто большее, чем новые формы.

 Рационалисты презирали конструктивистов за стиляжничество и формотворчество, за фетишизацию техники, последние раздражали их своей художественностью, вечным уходом налево – и не только в сторону левого искусства, но и в сторону искусства вообще другого - живописного. Культ же конструкции Ладовский критиковал словами, на редкость актуальными и сегодня: «Основной принцип конструктора – вкладывать минимум материала и получать максимум результата. Это ничего общего с искусством не имеет и может лишь случайно удовлетворять требованиям архитектуры».

Конструктивисты, в свою очередь, презирали рационалистов за их узкий подход к архитектуре, исключавший жизнестроительство, за их занудный профессионализм, а главное – за повышенное внимание к вопросам формообразования, и, соответственно, за пониженное – к конструктиву. В результате на какое-то время за рационалистами даже закрепилось опасное название «формалисты». И, когда сегодня беспристрастно анализируешь их работы, оно кажется верным: потому что  «рациональное» у рационалистов, конечно, было, но оно совершенно меркло под натиском экстравагантных форм.

Ну что, скажите на милость, рационального в том, чтобы закрутить здание жгутом, выложив его консолями в небо (Храм общения народа или Коммунальный дом Ладовского)? Или располосовать прямоугольную сетку каркаса косыми членениями фасадов (небоскреб ВСНХ Кринского)? Или свернуть здание в спираль (библиотека Балихина)? Или в том, чтобы поставить куб зала на ребро (Дом съездов Смоленской)? Эту радикальную специфику тонко отметил Хан-Магомедов: «Конструктивистские здания и в своей стилистике несут отражение ортогональных чертежей, в них мало пластики. Произведения рационалистов более пластичны, часто вообще нет таких фасадов, которые можно было бы проэскизировать в ортогональных чертежах. Видно, что автор мыслил не фасадами, а объемно-постранственной композицией в целом». И это как раз случай «Инфобанка»: автор упирает на поворот коллектора, а выдает такую форму, которой в Москве не было и не будет.

Но перебирая те яркие образы, мы видим, что никакого общего стиля за ними действительно нет. Что «рационализм» как стиль - это вообще большой вопрос. Есть общие принципы, но из них рождаются абсолютно разные вещи. И в этом ракурсе скепсис Бавыкина оказывается весьма принципиальным. Когда проектировался «Инфобанк», в моду входили острые углы, ленточные и круглые окна, стойки-колонны, характерные скругления и прочие приметы конструктивизма. Все это имело идеологическую подоплеку противостояния «лужковскому историзму» со всеми его башенками, арками и колоннами - но в то же время носило вполне декоративный характер. Привычная постмодернистская беспринципность позволяла и конструктивизм рассматривать как декорацию; брать от него кусочки и монтировать их с чем попало и как попало. И оказалось, что конструктивизм очень легко стилизовать – что раздражало и рационалистов 70 лет назад, и Бавыкина - сегодня.

Бавыкин же в одиночку поднял знамя Ладовского и довел-таки его заветы до реализации. Да, обусловлен был эксцентрический план здания тем, что под землей течет река и идет масса коммуникаций - и чтобы выдать на гора заданный объем площадей, автору пришлось такой вот загогулиной извернуться. Но никто же его не заставлял придавать этой загогулине столь экспрессивный образ! Ведь можно было длить этот план до самого верха… Но тогда это был бы просто высокий дом. А «выразительность высоты», - писал Ладовский, - как раз и «является основной проблемой небоскреба. Высота должна трактоваться лишь как смелое движение кверху, как преодоление тяжести». Здесь же как раз это есть. Благодаря тому, что здание наполовину урезано, округлость его западного фасада читается особенно четко. А поскольку он кончается острым углом, возникает намек на спираль, начинающую свое движение. В чем убеждаешься, глядя на кольцо, которое похоже на наконечник юлы: только надави – и раскрутится. А подчеркивают стремительность этого движения не только полосы окон, но и легкая (хотя на самом деле крупная) конструкция ограждения на «палубе». В целом получается на редкость динамичная композиция, которой как раз и грезили рационалисты. «Именно это качество (динамику – Н.М.), - вспоминал Кринский, - мы считали важнейшим признаком новой архитектуры, отличающей ее от статичных форм архитектуры старой». Интересно, что именно один из рационалистов, Георгий Крутиков, так увлекся темой подвижной архтектуры, что спроектировал знаменитый «летающий город» (1928). Неслучайно и последняя новостройка Бавыкина на Профсоюзной улице зовется «дирижаблем».

Правда, облицовка здания синим кирпичом и ленточные окна северного фасада рождают асоциации не совсем космические. Скорее, они придают зданию некоторое сходство с позднесоветскими АТС, чем, конечно, снижают полагающийся банку пафос, но в то же время еще больше приближают его к технократизму 20-х годов. По поводу облицовки здания автор высказался так. «Я, Бавыкин А., тоже пытался получить Госпремию РФ, лоббируя силикатный кирпич, крашенный синькой в массе. Не дали. Вот если бы я облицевал «Титаник» титаном, как Ф.Гери (ловок, шельма!), лоббируя отечественных производителей субмарин, которые регулярно выходят из строя…» Оставив в стороне дар предвидения («Курск» тогда еще на затонул), уловим грустно-ироническое неудовольствие автора. Скромность облицовки, конечно, пустяк, зато это единственный в Москве «синий дом» (автор его так и называет). Тем более, что и Ладовский считал, что архитектор должен в последнюю очередь интересоваться материалом и конструкцией, главное же – компоновать пространство.

Но именно с этим и случилась накладка. При всей своей выразительности здание явно проваливается в градостроительном отношении. Перекресток проспекта Вернадского и улицы Лобачевского столь бескраен и неоформлен, что, конечно, его надо было «собирать». Дом же очевидно оторван от перекрестка и задвинут к оврагу. Но сделать его выше – не хватило средств, а вторая очередь, которая при таком раскладе не только напрашивалась, но и была спроектирована, оказалась не осуществлена по тем же причинам.

Это обидно еще и потому, что Ладовский не призывал - в отличие от конструктивистов – строить мир с чистого листа. Наоборот, давал студентам участки сложной конфигурации, предлагал встраиваться в существующую среду. Что было почти контрреволюционным архаизмом: в отсутствие частной собственности все старое, казалось, можно было смело валить. Правда, именно Виктор Балихин, самый упертый из рационалистов, первым выступил с предложением снести храм Христа Спасителя и воздвигнуть на его месте памятник Ленину. Бавыкин же ничего такого не предлагал, а, наоборот, сумел с честью выйти из сложной ситуации. Ну а то, что дожать начатое до конца не получилось – это, видимо, грустный крест всех рационалистов.

Николай Малинин

мнение архитектора

архитектор Алексей Бавыкин:

- Форма дома - это в чистом виде реакция на план участка и подземные коммуникации. Поворот «носа» - это просто поворот коллектора реки. И никакой философии. Форма обусловлена жизнью. А к неоконструктивизму, куда его приписала критика, он никакого отношения не имеет. Это типичный рационализм. Со всеми его «нерационализмами». Я учился у Михаила Александровича Туркуса - а это один из столпов русского авангарда, ближайший сподвижник Ладовского, основоположника рационализма. К сожалению, это направление было незаслуженно забыто на следующих этапах развития нашей архитектуры. И дом этот - оттуда. Это как раз то, что Ладовский не успел построить. Я бы, конечно, сделал его повыше, да денег не хватило.

Интервью Николаю Малинину, 19 апреля 2000 г.

мнение критики

Сергей Мержанов. Комплекс «Инфобанка» в развитии. «Архитектурный вестник», 1999, № 3 (48).
Николай Малинин. Слишком острые углы. Интервью с Алексеем Бавыкиным. «Независимая Газета», 09.06.2000
Алексей Бавыкин. 20 лет спустя. Почему триумф русской «бумажной» архитектуры не превратился в триумф каменной. «Независимая Газета», 02.03.2001

ваше мнение

А.Б.П. | 5761 дн. 11 ч. назад
Данное строение очень похоже на административный корпус завода и не особо вписывается в существующую среду.
Zaloginen | 6140 дн. 1 ч. назад
Если б не башенки и колонны...
Е.А | 6213 дн. 22 ч. назад
Харизматический дом. Нахлобучку благодарные потомки отрежут, естественно, а "корабль плывет".
Перейти к обсуждению на форуме >>