Адрес: Сельскохозяйственная ул., 16, к. 1    
Архитекторы: Алексей Бавыкин, Михаил Марек, Людмила Збарская; при участии Инны Ситаевой
Конструктор: Леонид Чертков
Инвестор: ООО ЦПН «Столица»
Заказчик: ООО «НК Инжиниринг»    
Подрядчик: «Моспромстрой-Опалубка»
Проектирование: 2002 — 2006    
Строительство: 2005 — 2007   
Общая площадь: 26 650 кв. м 

наше мнение

Я к этому дому как-то сразу проникся симпатией.

«Конечно, - сказал Бавыкин, - потому что он такой же длинный и тощий, как ты!»

Интересный повод для рефлексии. Значит ли это, что мне не должен нравиться Тадж-Махал или барселонский павильон Миса ван дер Роэ? И что вообще означает для архитектурного критика невозможность идентификации с героем – в отличие от собратьев лит- или кинокритиков?

Вот тут Лидия Маслова написала про фильм Зои Кассаветес, что он «точно отражает суть женских исканий, которые в большинстве случаев, положа руку на сердце, сводятся к стремлению найти хрен потолще, пусть даже и в широком социокультурном смысле слова «хрен», а не в узкофизиологическом». Понравился бы, интересно, ей дом Алексея Бавыкина, который все-таки хрен не очень толстый?

Но парадокс в другом. В Москве много таких зданий – высоких и стройных. Есть и выше, и тоньше, есть вообще башня Останкинская… Но из суммы этих параметров радостb не возникает. Как и фаллическая символика (если она тут есть, что неизвестно) вряд ли поможет этому дому покорить сердце критика-женщины. А уж тем более – Лидии Масловой!

Тут вообще масса каких-то удобных культурологических заблуждений. Прекрасное должно быть величаво, поэзия – глуповата, добро – с кулаками… Ну, а большое, как известно, не может не быть красивым. Что, конечно, полная ахинея, ибо ничего, кроме зевоты, небоскребы не навевают. А от присказки «самый высокий дом в …» уже просто тошнит.

Проблема в том, что 90 % высоких зданий – не более чем механическое умножение сущности. Архитекторы с этим, конечно, борются: оплавляют дом, как свечу, наклоняют, как плакучую иву, выдвигают блоки во все стороны, закручивают жгутом. Но это уже какая-то другая игра: как будто все ресурсы исчерпаны и сделать прямой дом красивым уже нельзя. Бавыкин же, как водится, совершает очередной прорыв.

Оставаясь в рамках привычной типологии (параллелепипед, хоть и с округлым задом), этот дом умудряется выскользнуть из оков. И делает он это не то что просто, а прямо-таки ошеломляюще просто, почти примитивно. Делится на три части (по всем законам классической архитектуры), а каждая следующая часть оказывается меньше предыдущей. И по законам перспективы – улетает.

Знаменитый небоскреб АТТ Филиппа Джонсона тоже хвастался, что в нем есть эта классическая расчлененка: основание, середина и завершение (в виде довольно дурацкой выкружки а-ля мебель «чипэнддэйл»). Но тектоники зданию это никак не прибавляло, оставалось мебелью. А здесь – работает!

О том, каковы исторические и географические причины этого улета, Бавыкин хорошо рассказывает сам (см. ниже). Интересно же то, что все окрестные порывы в небо (ракета у ВДНХ, посохинский павильон-трамплин, колесо обозрения) хоть и заточены на полет, но как-то не летят. Потому, наверное, что стартуют откуда-то сбоку, из кустов… Этот же дом настолько метко попадает в створ проспекта Мира, что вылетает он из здешней вечной пробки, как пробка из бутылки.

Не менее замечательно и то, что этот полет имеет предел. Не растворяется в бесконечности, а жестко очерчен козырьком. Казалось бы – зачем? Если лететь – так уж лететь. Но тем и хороша форма, что у нее есть границы. А бесконечность дурна именно потому, что бесконечна. Как графомания, как небоскреб. Важно вовремя остановиться – хотя это, наверное, такая же благоглупость, как и все вышеперечисленные.

Николай Малинин

мнение автора

Алексей Бавыкин:

Проектируемое здание с дальних точек зрения из центра должно стоять на оси проспекта Мира, что несколько оправдывает его размещение на отведенном участке. Архитектурные решения спокойные, квартиры продаваемые… А вообще, нет большого желания долго комментировать этот проект, лучше почитайте стишок:

Люблю работы Лооса,
Весьма неплох Леду,
В них изыск тоньше волоса,
Но мысли про еду.
Мешают в полный голос
Дудеть в одну дуду,
И жизнь идет все полосами,
Послать бы все в ….у!

Что делают ньюсмейкеры? Алексей Бавыкин. Проект 35-этажного жилого дома с подземной автостоянкой на Сельскохозяйственной улице. «Проект Классика» XI-MMIV (31.07.2004)
http://www.projectclassica.ru/newsmake/11_2004/11_2004_03.htm

Алексей Бавыкин:

Высотка здесь никогда не проектировалась. Делали нормальный 17-этажный дом. Но пришел заказчик и попросил сделать в два раза больше. Я говорю: невозможно, никто не разрешит. И рисую дальше. А когда распечатал генплан, увидел, что стоит дом точно по оси проспекта Мира! Ну а это сразу все меняет. Пошел с этим делом к Кузьмину. Смотрите, говорю, Александр Викторович, что получается. Ну, давай, говорит, попробуй, выноси на Градсовет, будем смотреть… А там же вокруг Гагарин сплошной: ракета у ВДНХ, колесо обозрения, посохинский павильон-трамплин… Короче, все куда-то летит. И тогда возникла эта идея: что дом все меньше, меньше, меньше - и улетает. Тема эта старая, она еще от Ладовского идет: дом, который хочет улететь. А я как раз у Туркуса учился – его ближайшего сподвижника. Русский рационализм, в нем нету особых конструктивных начал: палка-балка, все понятно. Так и этот дом – он абсолютно традиционен. Тектоника классическая, как Жолтовский учил: низ тяжелый, верх – легкий. Ну разве что карнизное завершение чуть более авангардное. Хотя и не такое, конечно, как у наших «дирижаблей», один из которых строится в Москве, а другой – в Сочи. План продиктован участком. Вот эта кривая линия - она вычислена по инсоляции. Конечно, лучше б было прямо… Но тогда бы мы к школе проход перекрыли. А так даже забор не тронули. И стенка задняя – белая не просто так: она на школу отраженный свет дает. Произвол мой только в том, что линия могла быть ломаной, а я нарисовал круглую: на ней тени красивей смотрятся. А еще эта кривая линия бетонная – она сама себя держит. Ну, и узел из двух лестниц туда засунут: я ж должен был дом поймать чем-то, чтоб он не болтался по широкой стороне. У него и наружные стены бетонные, и пролеты – ни одной колонны в доме нет. Правда, свайное поле – бетонный куль, который, как якорь дом держит, - строители по-своему сделали: вместо того, чтоб бурить, сваи забивали. Соседние дома закачались, но паники не было. Наоборот, приходили школьники и предлагали строителям деньги, чтоб те подольше еще эти сваи били. Потому что из-за них занятия в школе отменили! Еще я долго боролся за самоварный этот цвет – вон он, на кружке с Малевичем… Ну, материал, конечно, минерит, на троечку. Зато можно новые панели повесить лет через 50. А балконы я все остеклил и убрал в объем дома: потому что 34 этажа - это не 17, тут у человека крыша уже едет. В общем, тут все просто. А то у нас любит архитектор придумать что-нибудь эдакое, чего кривыми руками в принципе нельзя строить! Как нельзя на заводе «ВАЗ» собирать «Мерседес». Этот дом – «ВАЗ». С точки зрения технологии. А внешне -  тот же «ВАЗ», только тюнингованный. Ну, не было тут денег, которые б позволили б нам расшелупониться. Но можно ж и простым крестьянским способом украсить нашу жизнь! Главное, чтоб пропорции были красивые. И  вот то, что, будучи сделан в таком строительном качестве, дом выглядит как надо – вот это давайте обсудим! Профессионализм это ведь что? Это попасть в бюджет. Казаков, кстати, все время попадал, а Баженов вечно мимо бюджета мазал!

АЛЕКСЕЙ БАВЫКИН О ДОМЕ У ВДНХ. Журнал Made In Future, 2007, № 2

Карточка объекта на сайте Агентства архитектурных новостей:
http://agency.archi.ru/object_current.html?id=247

мнение критики

Юлия Тарабарина:

Выезжая из московского центра по проспекту Мира, минуя суету, сосредоточенную вокруг «Космоса» и входа на ВВЦ, попадаем в неожиданно спокойное городское пространство. После отъезда «Рабочего и колхозницы» на реставрацию взгляду как-то не на чем не задержаться и становится скучновато. Вернее, становилось – до появления нового небоскреба Алексея Бавыкина, который хорошо виден прямо за монреальским павильоном. Дом вырос уже на всю высоту и начинает «раскрашиваться».
Высота – главная тема этого здания, она всячески подчеркнута и усилена всеми возможными средствами, заставляя, особенно в некоторых ракурсах, вспомнить рисунки небоскребов Ладовского. Если посмотреть с торца, дом кажется невероятно тонким, почти взлетающим. Три фасада залиты зеркалом панорамных окон, из стеклянного фона, как прямоугольные острова, выступают ярко-красные пластины, делящие вертикаль на три неравные части – уменьшая свой размер кверху, они усиливают эффект перспективного сокращения, зрительно еще больше вытягивая 35-этажную вертикаль дома. Камень и стекло поменялись местами: прозрачное вокруг, плотное и «горячее», красное посередине, кажется зависшим в холодной зеркальной массе, блестящим, как вода в текущей неподалеку, здесь еще чистой Яузе. Заметим, что за стеклянными полосами между красными прямоугольниками – лучшие видовые окна самых дорогих квартир дома; одна стена таких апартаментов будет полностью прозрачной, с видом на весь город. Это со стороны улицы.
Со стороны двора дом «отгораживается» легким изгибом белого «щита» - на всю высоту, с зависающим сверху козырьком. И становится похож на осколок гигантского яйца, из которого вылупилось ВДНХ, с еще не осыпавшимися с него красными флагами. Во всяком случае, отношение дома к пространству выставки и проспекта весьма очевидно заинтересованное – здание пристально «смотрит» на эту, наиболее любопытную часть своего окружения, поворачивая сюда большую часть окон. Впрочем, появление белого «щита-скорлупы» имеет рациональное объяснение: рядом со строящимся зданием, рассказывает Алексей Бавыкин, находится школа – и белый цвет дворового фасада предназначен для того, чтобы осветить ее отраженным солнечным светом и соблюсти таким образом нормы инсоляции.
Помимо высоты, другая особенность здания – яркий открытый цвет. Чистый белый и красный, перемежаемые блеском стекла, привлекают внимание издалека. Открытые «основные» цвета, любимые когда-то авангардом, в современной московской архитектуре большей частью были заменены оттенками – розово-фиолетово-салатными и прочими «мягкими» или экзотическими расцветками. Цвет сталинских домов – сдержанно-желтый, хрущевской и брежневской – чаще серый. В такой компании новый небоскреб почти вызывающе ярок. И сам, как небольшое светило, разбрасывает вокруг себя брызги цвета – красные и белые призмы подсобных сооружений. 

Юлия Тарабарина. БАШНЯ «ВДНХ»
Опубликовано на сайте Агентства архитектурных новостей 25 октября 2006
http://agency.archi.ru/news_current.html?nid=2179

Елена Гонсалес:

Рельеф в районе ВДНХ таков, что с проспекта Мира открывается великолепная панорама северной окраины столицы. Здесь, среди панельно-кирпичной застройки, до недавнего времени выделялись три высотные доминанты, заметно оживляющие урбанистический пейзаж. Это знаковые для каждого москвича объекты: 170-метровая титановая стела - Монумент покорителям космоса; колесо обозрения «Москва-850» диаметром 76 м, одно из самых высоких в Европе, и, конечно, Останкинская телебашня. Легитимизировали ли они возникновение новой высотки - неизвестно, но даже поверхностный визуально-ландшафтный анализ позволяет заметить, что 35-этажная жилая башня, спроектированная мастерской Алексея Бавыкина, стала удачным дополнением сложившегося силуэта. С проспекта Мира здание выглядит ровной тонкой «палочкой» - фасад, обращенный к кольцевой автодороге, скруглен. Этот загиб (ход, характерный для Бавыкина) дает в данном случае возможность максимально использовать участок под строительство. Кроме того, «круглый» задний фасад служит своеобразным противовесом геометрически строгому главному. Эта двойная тема в башне на Сельскохозяйственной подчеркнута цветом. Главный и торцевые фасады облицованы ярко-красными плитами из минерита, позволяющими разглядеть высотку издалека в любую погоду. Белый фасад, обращенный к жилой застройке, выглядит более «мирно».
Дом разделен горизонтальными поясами, образованными из квартир со сплошным остеклением, на три части в соотношении 16 : 7 : 5. Архитектор объясняет это решение как своеобразный отсыл к ярусным сталинским высоткам. Однако такая параллель выглядит явной натяжкой, годящейся разве что для риэлтеров. Высотки имеют ярко выраженное ступенчатое, то есть иерархическое, строение, здесь же торжествует демократия – этажи, вне зависимости от отметки, абсолютно идентичны. Даже пресловутый пентхаус теряет свою кичливую эксклюзивность - на крыше здания расположены две квартиры.

Елена Гонсалес. ВЫСОТНЫЙ ЖИЛОЙ ДОМ НА СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННОЙ УЛИЦЕ. «Проект Россия», № 44 (июнь 2007)

Владимир Седов:

[…] С немного барочными эффектами дома на улице Ферсмана как будто спорит архитектура дома на противоположном конце Москвы, на Сельскохозяйственной улице. Здесь, на высоком плато над Яузой, среди разновременной застройки уже постаревшего спального района поставлена какая-то подчеркнуто бескомпромиссная башня, в целом прямоугольная в плане (хотя на одной стороне есть и «фирменное» плавное скругление фасада). Эта башня теперь уже господствует в силуэте района и хорошо видна как с Ярославского шоссе, так и с проспекта Мира (она встает в силуэте рядом с памятником Покорителям Космоса). Архитектура этой башни минималистично-конструктивистская: здесь можно выделить ряды лоджий, балкончики, уступы и игру цветом. Но вариативность этих немногих элементов такова, что огромная башня оказывается сложно расчлененной и производит впечатление скульптурного объекта, гигантского вертикального архитектона.

Владимир Седов. АРХИТЕКТОР АЛЕКСЕЙ БАВЫКИН. Статья из каталога, изданного к юбилейной выставке архитектора (Музей архитектуры, июнь 2007).
Опубликовано на сайте Агентства архитектурных новостей, 2 июня 2007 
http://archi.ru/events/news/news_current_press.html?nid=4139

Константин Савкин:

[…] Высокие деревья – наши всегдашние помощники в определении правильного пути. Вспомните, к примеру, картину И.И.Шишкина «Рожь», и вам предстанет аналог формирования группы градостроительных акцентов, ориентиров. Хотя красный ствол высотки на Сельскохозяйственной улице в силу своего несопоставимого роста выглядит пока довольно одиноким.

Константин Савкин:

- Откуда такой исполинский масштаб?

Алексей Бавыкин:

- Этот дом стоит ровно по оси проспекта Мира и виден при движении от Рижского вокзала через мост до ухода вправо: сначала – взлетающая ракета Циолковского, потом – трамплин посохинского павильона и следом – эта красная свеча. Идея градостроительного акцента, ориентира на оси проспекта у нас возникла, когда мы с А.Кузьминым обсуждали проект этой башни и неожиданно (или закономерно) нашли обоснование высотного решения. Наш дом возник вне программы высотного строительства, но ему повезло больше, чем другим высоткам, поскольку его появление оправдано расположением на оси важной магистрали. В доме роскошные квартиры с видами на Ботанический сад, проспект Мира…

Константин Савкин:

- Но, к сожалению, вокруг – достаточно стандартная архитектурная среда советского периода…

Алексей Бавыкин:

- Слово «среда» – слишком сильное для этого убогого градостроительства. Меня больше волнует, что здесь будет построено через 10 лет после сноса этих стандартных коробок. Наш дом задает определенный уровень и наверняка будет поддержан соответствующими, я надеюсь, продуманными решениями. И место для таких построек здесь уже есть. Есть, в том числе перспектива строительства жилого района на территории соседнего камвольного комбината, где когда-то работал Ю.М.Лужков.

Константин Савкин:

- Помимо роли градостроительного акцента дом явно развивает свою динамичную архитектурную тему…

Алексей Бавыкин:

- В результате дальнейших прорисовок возникло обращение к Николаю Ладовскому: ритмическое членение дома, пытающегося улететь, но удерживаемого собственным завершением. В каком-то смысле это продолжение темы нашего дома-дирижабля (тот, правда, поднимается в небо гораздо медленнее).

И конечно, дом на Сельскохозяйственной тоже традиционный, он имеет свою тектонику, карнизное завершение, только более авангардистское, отсылающее к творчеству Н.Ладовского, В.Кринского и др. Я всегда любил и люблю русский рационализм. На мой взгляд, эта тема еще мало использована в нашей архитектуре. И мы стараемся ее возродить и продолжить.

Согласимся с автором – здесь к итальянским корням дома-дерева привит черенок русского авангарда начала ХХ века. В том числе благодаря этому, когда-то опередившему свое время, оторвавшемуся от земли творческому направлению, дом вздымается ввысь! Поначалу, с проспекта Мира он воспринимается в составе классического натюрморта, композиции из трех предметов: «ракеты», «трамплина» и «свечи» (четвертый компонент – полупрозрачное колесо обозрения – немного откатывается влево). Но настоящая высота башни покуда скрыта перепадами городского рельефа, во весь трехступенчатый рост она встает только при подъезде с Сельскохозяйственной улицы. И окончательно улетает вверх при подходе вплотную.

Радикально красный цвет, по словам А.Бавыкина, стал итогом долгого выбора. Этой лаконично отделанной с юго-востока метрическим оконным ритмом древесной мачте, кажется, не подошли бы иные оттенки. И новое открытие: округлое тело настоящего, не обработанного стамеской и красителем – гладко-серого ствола с торчащими сучками редких балконов спрятано с противоположной стороны дома (от Ботанического сада). При этом авангардистское дерево-высотка – настоящий жилой дом со своим просторным нормативным участком, основательным благоустройством, устройством дополнительного внутриквартального проезда. Все необходимые компоненты окружения соразмерны гиганту в соответствии с градостроительными расчетами, и машиномест в подземном гараже – больше чем на каждую квартиру. Монолитное железобетонное тело отделано по наружным стенам минеритом на хорошей подконструкции, столярка все же дерево-алюминиевая.

«Дом хорошего среднего уровня» – скупая оценка автора.

Старинную мудрость, вынесенную в эпиграф статьи, можно представить как символические части одной цели – продолжения жизненной гармонии. В этом случае дерево – материал для строительства, а дом – условие воспитания сына. Но в конечном итоге дерево-дом-сын – это один объект. В том числе, и для архитектора.

В нашем случае примерами такого объекта являются два принципиально разных здания. Дом на Брюсова – в центре города, более камерный. Автор утверждает, что композиционно постройка увязана с Тверской улицей и она действительно эффектно воспринимается через каменно-гранитную арку в начале переулка (камень разных пород – темный гранит рамы и светлый охристый известняк объекта – уже здесь вступают в своеобразный диалог).

Сельскохозяйственная улица – городская окраина. Соответственно, стилистика высотки совсем другая. По словам мэтра, это здание нарисовано более жестко, поскольку воспринимается в основном с дальних точек. Есть, конечно, элементы, воспринимаемые вблизи, но когда находишься рядом – самого дома просто не видно, он где-то наверху – улетел!

Обе постройки, несмотря на их различия – по местоположению, градостроительно-композиционной роли, социально-экономическому статусу, архитектурно-художественному исполнению – связаны единым методом, подходом, общей технологией канонического «выращивания» архитектурного объекта.

Они так же родственны и похожи друг на друга, как два дерева разных пород. Если дом в Брюсовом переулке – это Баобаб с его приземистым, ветвистым корпусом, то дом на Сельскохозяйственной улице – высоченный ствол Эвкалипта. Можно сравнить их с кряжистым дубом и стройной сосной, если кого-то не устраивают заморские аналоги. Тем более что эта архитектура, конечно, имеет общие корни как с ортодоксальным ордером (в том числе, в его российской интерпретации), так и с футуристическими проектами нового русского ордера начала ХХ века (старый просто не дотягивался до гигантских масштабов грядущих построек).

Охотно дополню заморские впечатления уважаемого коллеги: старые итальянские города действительно очень близки русскому архитектору своим ордерным строением. Они напоминают наши старые парки, в которых колоннады, пилястры рустованных фасадов с развитыми карнизами подобны стволам и тенистым кронам деревьев …дорического, ионического, коринфского ордера (на самом деле история архитектуры знает множество ордерных модификаций). Эти здания так же очень похожи и не похожи друг на друга, и можно бесконечно бродить среди них и радовать взгляд их бесчисленными изысканно проработанными деталями – словно резными ветвями и листьями.

Архитектура Алексея Бавыкина по-настоящему первична, поскольку, продолжая наработанные архитекторами-предшественниками темы (классицизма, рационализма…), использует в своем подражании-парении ордер естественной природы, уверенно развивая собственные образы.

Константин Савкин. Эволюция ордера. ДВА ЖИЛЫХ ДОМА МАСТЕРСКОЙ А.БАВЫКИНА. «Архитектурный вестник», 2007, № 3 (96)
http://archvestnik.ru/ru/magazine/1039/

Юлия Тарабарина:

Строительство башни «ВДНХ» Алексея Бавыкина завершилось прошедшей весной. 35-этажная доминанта, архитектура которой верна духу и букве поисков русского рационализма, стала заметным акцентом в панорамах севера Москвы и при этом умудрилась не подавить ближайшее окружение
Яркая и стройная башня, которую теперь может заметить любой, кто проезжает мимо ВДНХ и Останкино на машине или монорельсе, возникла благодаря удачному расположению участка. Она находится среди панельных и сталинских домов, достаточно далеко от трассы проспекта Мира, поэтому первоначально здесь собирались построить 20-этажный дом средних размеров – не выше соседей. Однако после проведения одного из необходимых элементов согласования – визуально-ландшафтного анализа, выяснилось, что если посмотреть «из Москвы», со стороны Рижской, Алексеевской и центра, то дом стоит прямо на линии проспекта и удачно замыкает его перспективу. Дело в том, что перед ВДНХ проспект сворачивает к востоку, и новый дом, стоящий далеко от трассы, в какой-то момент оказывается «прямо по курсу» машин, едущих в сторону МКАД. Таким образом проект превратился из «просто» очередного одного элитного дома в градостроительную доминанту – и здание разрешили строить высоким. Что надо признать редким для Москвы случаем – чтобы в результате согласования что-то законным образом не уменьшилось, а, наоборот, выросло.
Случай и правда исключительный, потому что доминанта не просто взяла да выросла – это как раз в Москве случается, а сделала это по всем законам самой утонченной разновидности архитектурной теории русского авангарда – школы АСНОВА, знатоком и поклонником которой является архитектор Алексей Бавыкин. Автор и раньше нередко воплощал темы, близкие к пластическим поискам этого движения в своих работах – вспомнить хотя бы относительно давнее (1994-1997) здание Инфобанка на проспекте Вернадского или сравнительно новый проект дома на Нижней Красносельской. Две самые заметные их особенности – изогнутые по легкой дуге фасады, которые делают силуэт разнообразным, отчасти – непредсказуемым: корпуса Инфобанка, например, с одной стороны тонкие, с другой – широкие и напоминают паруса. Похожий эффект возникает и в башне «ВДНХ», но несколько иначе – прежде всего, в большем масштабе.
 Вторая любимая тема Алексея Бавыкина – пластическая игра, суть которой в имитации взаимопроникновения различных видов материи. В башне «ВДНХ» ярко-красное и белое прорастает прямоугольными островами сквозь стекло, красное – проходит сквозь белое и наоборот, и наконец самым верхним слоем проступает решетчатый металл больших и малых балконов. Последние похожи на размножившиеся по всей высоте «балконы одинокого курильщика» с Трубной улицы. На самом деле эти балкончики – для кондиционеров, но, по словам архитектора, если не бояться высоты, можно выйти и покурить, обозревая город.
Все эти визуальные прорастания – вовсе не декоративная прихоть. Тема обоснована планом и формой здания, в которых также можно разглядеть специфический архитектурный сюжет. Объем 34-этажного дома выглядит как часть разорванного на куски неизвестного целого – изогнутая ярко-белая западная стена похожа на скорлупу, стеклянно-красная восточная – на наполнение. То ли это было яйцо динозавра, то ли космический корабль, то ли гигантский пра-дом, решивший размножиться вегетативно и с этой целью высадивший кусочек себя на берегу Яузы… Дом-фрагмент, асимметричный и порывающийся вверх. Вероятно, чтобы не улетел, его объем насквозь прорезан пластиной лестничных клеток, которая «пришпиливает» его, заряженного динамикой, но очень большого, к месту.
Все эти ассоциативные хитроумности имеют одно следствие – дом интересно рассматривать. Он нескучен, постоянно меняется и в разных ракурсах становится то светлым, то темным, то широким, то вертикально-собранным – это в перспективе проспекта, или даже почти субтильным и взлетающим – это со стороны Яузы. Несмотря на свой немалый рост, дом уютно вписался в разномастный квартал на границе хрущевских пяти- и брежневских двенадцатиэтажек, и можно даже сказать, ничего не подавляет. Есть в этом гиганте элитного строительства какая-то смесь изящества, веселья и доброжелательства, делающая его уместным явлением рядом с леоновским парком на берегу Яузы.
В истории этого дома момент реализации кажется особенно, подчеркнуто важным. Дело в том, что движение русского рационализма во главе с Николаем Ладовским – в отличие от более известного конструктивизма – насчитывает очень мало построенных вещей. Оно воплотилось в теории, преподавании, пластике студийных работ, «оплодотворило» западный модернизм, но в России 1920-х годов практически не вышло в «реальную практику».
Дом «ВДНХ» Алексея Бавыкина как будто бы стремится исправить эту несправедливость, оживляя принципы АСНОВА и применяя их к современному зданию. Недаром вначале он был показан на выставках в виде намеренно стилизованной картинки в характерном родченковском ракурсе – а затем эту картинку сменила очень похожая фотография. Фотография – воплощение рисунка, она служит подтверждением того, что дом построен так, как задуман – что архитектору удалось дотянуть заветную ниточку до воплощения, вплести свою версию ученого историзированного авангарда в разномастный хор современного московского строительства.
 
Юлия Тарабарина. АВАНГАРДНАЯ ДОМИНАНТА. Агентство архитектурных новостей, 8 января 2008 
http://agency.archi.ru/news_current.html?nid=4817